Предтечи «новых странных»
Задолго до появления «новых странных» сформировалось другое необычное литературное направление — weird fiction. Главными его представителями считаются Говард Лавкрафт, Франц Кафка, Мервин Пик, Кларк Эштон Смит, Эдгар Аллан По.
Weird Fiction получилось этаким противопоставлением, ответом классическому хоррору.
Произведения этого течения часто называли Weird Tales — в честь одноименного журнала.
Сам Лавкрафт, размышляя в эссе Notes on Writing Weird Fiction, писал, что авторы «странных историй» должны стремиться ломать устои, налагаемые на человека временем, пространством и природой. Что именно немыслимый, необъяснимый ужас, находящийся за рамками нашего представления о вселенной, пугает лучше всего: «Ужас и неизвестное (или странное) всегда тесно связаны, поэтому трудно убедительно изобразить нарушение законов природы, или космическую чужесть, или потусторонность, не сделав акцент на страхе».
Вместо штампованных сюжетов о вампирах и призраках авторы рассказывали нетривиальные, причудливые истории на стыке мистики, фэнтези и психологической прозы. Позднее к Weird Fiction стали причислять почти всех заметных авторов хорроров, и движение потеряло свою первоначальную особенность.
Зарождение движения Движение «новых странных» начало зарождаться еще в 1980-х, но окончательно сформировалось в отдельное течение лишь к началу XXI века.
Сам термин придумал редактор и писатель Майкл Джон Харрисон, когда охарактеризовал повесть Чайны Мьевиля «Амальгама», которая увидела свет в 2002 году.
Впрочем, гораздо больший эффект вызвал вышедший за пару лет до этого роман Мьевиля «Вокзал потерянных снов» — причудливая история на стыке фантасмагорического фэнтези, стимпанка и детектива.
Книга завоевала множество наград, например, «Британскую премию фэнтези» и премию Артура Кларка, а для самого автора стала своеобразной визитной карточкой. Как «Нейромант» стал флагманом киберпанка, так «Вокзал потерянных снов» превратился в локомотив «новых странных».
В XXI веке обсуждения вокруг феномена New Weird привлекали все больше внимания критиков и писателей. Например, за новых странных ратовал Майкл Муркок. Особый вклад в систематизацию движения внес Джефф Вандермеер вместе со своей женой. Они выпустили антологию The New Weird (которая впоследствии неоднократно дополнялась и «упорядочивалась»), где перечислялись яркие представители движения (помимо уже названных флагманов — Мьевиля и Вандермеера): Аластер Рейнольдс, Пол Ди Филиппо, К. Дж. Бишоп, Феликс Гилман, Джастин Робсон, Клайв Баркер, и другие.
Вызов канонам
Сама суть «новых странных» — ломать жанровые клише и создавать нечто принципиально новое там, где, казалось бы, уже сложно блеснуть оригинальностью. Важно не путать это с постмодерном: авторы New Weird не ставят целью переосмыслять жанры или представлять их «на современный лад» — наоборот, они смешивают то, что может казаться несочетаемым, порой доводя до абсурда или сюрреализма. Такие истории, как правило, заставляют воспринимать сюжет нелинейно, принимать различные абстракции и странности, которые вовсе не обязательно должны иметь логическое объяснение. И это их роднит с лавкрафтовским weird fiction.
Это урбанистическая литература, которая ниспровергает романтизированные идеи пространства из традиционного фэнтези — главным образом за счет выбора реалистичных, сложных моделей из реального мира как точку отсчета для создания места действия (в котором могут сочетаться элементы научной фантастики и фэнтези).
Джефф Вандермеер
Определение Джеффа Вандермеера может показаться размытым — собственно, у New Weird так и не сформировалось каких-либо четких канонов. Чайна Мьевиль высказывал свою позицию в более жесткой форме:
Идея утешительного фэнтези вызывает у меня рвотный рефлекс. Не то чтобы вы не должны были бы чувствовать себя комфортно, или не должно быть всяких хэппи-эндов, но для меня мысль, что задача книги — утешать, по существу означает, что ее цель — не бросать вызов, не ниспровергать, не подвергать сомнению.
Тогда она всецело ориентирована на статус-кво — полностью, твердо, эстетически — а мне такая идея ненавистна. Я думаю, что лучшее фэнтези говорит о неприятии утешения, и вершина фэнтези — это сюрреализм, жанр, которым я зачитывался, как одержимый, и горячим поклонником которого являюсь. Я почитаю себя продуктом «развлекательного крыла» сюрреалистов — то есть использую эстетику фантастики для того, чтобы сделать нечто обратное утешению.
Чайна Мьевиль
Главными особенностями творчества новых странных принято считать:
- Враждебность к традиционному фэнтези и эпигонству. Авторы New Weird создают собственные миры — нередко гротескные, фантасмагорические или просто необычные, неподдающиеся прямым сравнениям.
- Эклектичность: сочетание научной фантастики, фэнтези и хорроров.
- Преимущественно — городские декорации, а не условное Средневековье.
- Течение вдохновлено творчеством Говарда Лавкрафта, Мервина Пика (которого порой даже заносят в New Weird) и других ярких представителей Weird Fiction.
Наследие новых странных
Как критики, так и многие представители движения отмечают, что расцвет New Weird уже позади. Джефф Вандермеер еще в 2008 году в антологии The New Weird писал: «Новые странные мертвы. Да здравствуют следующие странные!».
Автор также отмечал, что отчасти вся эта волна имела маркетинговый характер — стремление привлечь большую аудиторию к нетривиальной фантастике, которая не подпадает под стандартные жанровые рамки. И затея удалась: о New Weird часто писали крупные СМИ вроде The Guardian, и направление полюбилось ценителям «большой литературы».
С другой стороны, нередко бытует мнение, что определение «новые странные» порой характеризует не столько конкретные книги, сколько самого автора.
Несмотря на, казалось бы, «ушедшую эпоху», флагманы новых странных продолжают работать в этом направлении. Взять хотя бы «Последние дни Нового Парижа» Чайны Мьевиля, опубликованный в 2016 году: несмотря на то, что самому писателю приятнее отождествить себя с движением сюрреалистов, и эта книга, и предыдущие произведения получаются близки к традициям New Weird.
Джефф Вандермеер тоже не отступает. Его постапокалиптический роман «Борн» вобрал в себя, пожалуй, все особенности новых странных, но при этом остался целостным и «форматным» — канал AMC планирует выпустить по нему сериал.
А вот в «Мертвых астронавтах», написанных по тому же миру, Вандермеер пошел дальше и во многом вернулся к традициям New Weird: получился этакий сборник психоделических историй, связанных общими мотивами.
В продолжение темы: 5 книг о том, как найти тайну и ее не разгадать (или Что такое вирд в литературе) уже не только о фантастике
Комментариев нет:
Отправить комментарий